Предложения от КГБ
Поразило несколько предложений, поступивших от КГБ. Прежде всего, они предлагали участвовать в парламентских выборах. Похоже, там собрались создать фракцию КГБ.
Предлагали также реализовать собственный проект — все равно какой. Говорили: получи финансирование и можешь ничего не делать. На мое замечание, что получать внешнее финансирование незаконно, последовал ответ: у нас есть богатый опыт подобной работы, есть схемы…
После отказов и саботажа «сотрудничества» последовали прямые угрозы и шантаж. Тянуть с отъездом больше было нельзя.
Я прекрасно понимаю, что делая это заявление, я наверняка, стану мишенью для атак со стороны КГБ и их агентуры. Мне обещали серьезные проблемы и компрометацию в случае, если я сделаю нечто подобное. После заявления Алеся Михалевича мне сообщили, что в отношении меня также велась скрытая съемка. Все это я понимаю. Но по иному я и не планировал поступать.
Валентин Стефанович (правозащитный центр «Вясна»):
— Я знал о ситуации с Владимиром, знал из первых уст. Фактически сразу после того, как ему изменили меру пресечения на подписку о невыезде и освободили из СИЗО КГБ, он пришел в офис «Вясны». Знал об этом и Алесь Беляцкий. Потом мы много раз встречались с ним в городе, чтобы не возможно было отследить, с кем встречается Владимир, так как за ним постоянно следили, оказывали сильное психологическое давление, склоняли к сотрудничеству.
Владимир не хотел сотрудничать с КГБ, и с самого начала нашей встречи мы начали обсуждать выход из сложившейся сложной ситуации. Мой совет был — публично рассказать все, что случилось и публично заявить об отказе от всяческих контактов с КГБ, и чтобы избежать возможных негативных последствий, выехать за границу.
Планировали мы и совместную конференцию, которую собирались провести в Вильнюсе или другом безопасном для Владимира месте. Я считаю, что он сделал все правильно и призываю всех, кто под давлением, под угрозами, а, возможно, и пытками, был вынужден подписать какие-либо соглашения о сотрудничестве с КГБ, публично рассказать об этом, иначе вы никогда не сумеете вырваться из этого замкнутого круга и скомпрометируете себя на всю оставшуюся жизнь.
По информации интернет-ресурсов
Рецензии
На странице отображаются рецензии, опубликованные 04.2022 в обратном порядке с 7306 по 7297
| Развернуть сообщения
Рецензия на «» (Владимир Кобец)
Ой, спасибо, от души насмеялась, до слёз. Узнала себя))). Спасибо!Арина Снегирёва 24.04.2022 18:36
+
Рецензия на «» (Владимир Кобец)
Спасибо за стих !Яна Диана 21.04.2022 16:36
+
Вам спасибо:-)Владимир Кобец 22.04.2022 09:16
+
Рецензия на «» (Владимир Кобец)
Я не восхищаюсь ,а ужасаюсь .Яна Диана 21.04.2022 16:32
+
:-))))Нет, эта переобувка вызывает восхищение. Чисто украинское поведение: я не я и хата не моя.Владимир Кобец 22.04.2022 09:18
+
Рецензия на «» (Владимир Кобец)
Владимир, спасибо за патриотизм. Горжусь Вами. Стих прекрасныйВасилий Логинов -Василёк 19.04.2022 18:47
+
Спасибо огромное, Василий!Владимир Кобец 22.04.2022 09:19
+
Рецензия на «» (Владимир Кобец)
Привет, Володя-БРАТ!
Я тоже родом из СССР, и сама себе прошлой завидую…
Славное было время! жаль, что не удалось сохранить его для детей и внуков.
Узнаю его приметы в твоём замечательном стихе!Татьяна Погребинская 16.04.2022 22:57
+
Привет, Таня! Тема, конечно, болезненная для нас. Мы видим нынешнее отношение людей друг к другу и нам есть, с чем сравгить.
По мне — главная черта нашего поколения — совесть. Сейчас совестливых называют лохами:-)))
Спасибо, с Праздником, Таня.Владимир Кобец 17.04.2022 09:12
И тебя, Володь!
Полагаю, что ты с самого утра блестишь!Татьяна Погребинская 21.04.2022 20:56
+
Рецензия на «» (Владимир Кобец)
Каждое слово в «десяточку», Владимир.Ольга Табунщикова 16.04.2022 20:26
+
Спасибо большое, Ольга!Владимир Кобец 17.04.2022 09:13
+
Рецензия на «» (Владимир Кобец)
Бабушка британского нациста,
Снайпера Эйдена Эслина
Заступается: «Он белый и пушистый!
И случайно он попал в укрозамесину.
Отпустите с миром моего внучка,
Душой и сердцем он чище грудничка».
И потому я больше не поверю,
В глаза глядя напуганному зверю,
Что их нацизм из праха, де, восстал.
Он никогда там и не умирал.
С уважением и полной поддержкой ВладимирВлад Бороздин 16.04.2022 07:10
+
Не умирал — это точно. Спасибо.Владимир Кобец 16.04.2022 18:31
+
Рецензия на «» (Владимир Кобец)
Признаюсь, Володя, не люблю выражаться, но сейчас всё больше ловлю себя на том, что при виде чудовищных зверств этой нелюди, литературные эвфемизмы невольно уступают место отборному мату. Может это в генах у нас? Как и то, что Победа будет за нами. С уважением ВладимирВлад Бороздин 16.04.2022 06:43
+
Нам материться можно. Мы — русские.:-)))Владимир Кобец 16.04.2022 18:33
+
Рецензия на «» (Владимир Кобец)
Услышал, тёзка, в тик-токе — и до слёз! Низкий поклон тебе за верные поэтические строки. С уважением ВладимирВлад Бороздин 16.04.2022 06:25
+
Спасибо огромное!Владимир Кобец 17.04.2022 09:14
+
Рецензия на «» (Владимир Кобец)
Как исходили на дерьмо
Из чуждой нам колонны:
— Отцы и деды вам никто!
От них одни препоны
К счастливой жизни есть и пить!
Предайте их – и можно жить!
Поправку мы внесём одну:
Не быть среди людей г—у.
Плывите заграницу —
такие же там лица.
Спасибо, тёзка, за стихи. Время всё расставляет по местам — кто в бой, кто по кустам. С уважением ВладимирВлад Бороздин 16.04.2022 06:22
+
Продолжение списка рецензий:
Пытки
Политзаключенным решили показать, что и в XXI веке бывшая внутренняя тюрьма НКВД — «американка», словно машина времени, легким движением руки возвращается в 30-е годы прошлого столетия.
Мы были в полной информационной изоляции. Над нами издевались бойцы неизвестного подразделения в масках, вооруженные электрошокерами и дубинками. Нас обыскивали, заставляя раздеваться догола и приседать, ставили на растяжки и били ботинками по ногам, гоняли по крутой лестнице в наручниках, оскорбляя и снова нанося удары по ногам.
То, что «маска» приближается, определяешь по нарастающему частому дыханию. В этом дыхании слышно возбуждение, удовольствие от гарантированной безнаказанности. В этот момент ожидаешь удар — и получаешь его, несколько раз за «сеанс».
После такого стояния во время обыска в холодном спортзале под рев: «Резче!!!» трудно попасть в одежду, мышцы совершенно не слушаются. А несколько (от трех до пяти) «масок», усевшись на сложенные матрацы, как в театре, наслаждаются зрелищем, помахивая между ног дубинками и покрикивая.
В свое время я закончил Белорусский государственный университет и привык с должным почтением относиться к руководству своей альма-матер. Когда следующим в очереди заставляли раздеться бывшего проректора БГУ, руководителя Минской организации ОГП Анатолия Павлова, ассоциация с нацистским концлагерем становилась почти полной — оставалось развести костер из книг.
Прогулки в «каменных мешках» превратились в издевательство — он начинался с прогона вниз по лестнице под рев: «Не растягиваться!!!» «Смотреть в пол!!!» «Руки за спину!!!». Нам приказывали ходить по кругу, не останавливаясь, не разговаривать. Если ты пожилой (а такие были) или у тебя проблемы с ногами, ходить в течение часа-двух практически невозможно. Стоять, делать упражнения запрещено.
Когда после оттепели пришли морозы, дворики для прогулок превратились в каток. Иногда мы замечали следы крови — кто-то из узников «американки» не устоял на льду, упал и разбился в кровь.
Визиты надзорного прокурора, о которых потом часто спрашивали журналисты, происходили в сопровождении начальника СИЗО. Именно он, новый начальник СИЗО КГБ Алексей Орлов, задорно улыбаясь, интересовался, нет ли жалоб и пожеланий. Фигура же прокурора маячила где-то за дверью. В камеру прокурор не заходил, и через дверной проем было видно, как он воротит нос в сторону — запах камеры был ему противен.
Мой сокамерник по наивности поинтересовался, когда же включат телевизор? «Включим» — поворачиваясь спиной, пообещал начальник СИЗО. Сразу по окончании визита прокурора в камеру ворвались контролеры и люди в масках: «Плановый обыск! Все на выход! Руки за спину!». Хотели зрелищ — получите шмон.
Главной задачей палачей было вывернуть человеку психику так, чтобы ему было уже все равно, что подписывать и чтобы он поверил, что впереди долгие годы скитания по тюрьмам и лагерям.
Утонченный цинизм — использовать в гэбэшных играх семью, включая детей. Так, на третьи сутки после допроса мне сообщили, что отпускают под подписку о явке по первому требованию. Адвоката попросили удалиться, позволили сделать звонок домой.
Однако вместо освобождения меня под конвоем отвезли в городскую прокуратуру, где седовласый пожилой человек, не отрываясь от бумаг, объявил: «Все вы знаете, были в штабе, все слышали».
В переполненную камеру № 18, куда меня бросили, шконка просто не вошла. Вместо новенького комплекта (матрац, подушка, одеяло), которые у меня забрали, выдали другой — сбитый в комки тонкий матрац, рассыпающийся в руках плед и подушку в грязно-коричневых разводах.
Спать пришлось прямо на бетонном полу у дверей. К утру суставы едва разгибались, и сильно болела промерзшая спина…
Вербовка
Именно в этот период начались активные допросы без адвоката и вербовка. Еще ранее один из оперативных сотрудников прозрачно дал понять, что в «разработке» нахожусь не только я — собирается оперативная информация на мою жену, моих близких друзей. Теперь все они, включая семью, становились заложниками моей линии поведения.
На всех последующих «допросах» оперативный сотрудник званием повыше работал в паре с психологом. Он сразу поинтересовался: «Как вы думаете, почему все остальные руководители инициативных групп уже на свободе и только вы здесь?».
Конечно, я не мог этого знать, но подвох в вопросе заметил. Последовали угрозы: «Поедете! Далеко поедете!». Демонстрировалось знание моей биографии, показывались какие-то финансовые документы, которые я видел впервые.
Оперативников интересовали два вопроса: финансы и планы оппозиции на 19 декабря. Поразило, что они подробно знали кто, когда и что говорил в нашем избирательном штабе. Уотергейт в тот момент показался невинной шалостью, о чем я и заявил им. Выяснилось, что за Андреем Санниковым и членами его избирательного штаба велось постоянное наружное наблюдение — все перемещения и контакты с людьми были зафиксированы оперативниками КГБ.
Оперативные сотрудники КГБ прямо заявили, что ни прокуратура, ни суд ничего не решают — они лишь оформят то, что решат в «конторе». После всего, что уже довелось увидеть и пережить, в это верилось легко.
После многочасового сеанса промывания мозгов, демонстрации всевозможных, в том числе финансовых, документов, ситуация показалась мне фатально безвыходной — правовой беспредел подавлял, апеллировать к здравому смыслу или законности было бесполезно.
В конце концов, было озвучено условие освобождения из СИЗО под подписку о невыезде — написание расписки «о добровольном согласии на оказание содействия органам государственной безопасности Республики Беларусь в осуществлении ими их конституционных обязанностей».
В тот момент для себя я решил, что нужно, во что бы то ни стало, вырваться из КГБ. Текст писался под диктовку оперативного сотрудника. Никаких обязательств, кроме как сохранения факта написания такай расписки в тайне, бумага не содержала.
Обязательной процедурой стал полиграф. Выясняли, есть ли у меня иное гражданство, кроме белорусского, работаю ли я на иностранные разведки и попадал ли я в финансовую зависимость от иностранных граждан. Отдельными блоками шли вопросы о событиях непосредственно 19 декабря и, конечно же, финансовые вопросы.
«Освобождение»
Выпустили поздно вечером без документов, денег и телефона. Через день мне в КГБ выдали отдельную сим-карту, обязав активировать ее и быть постоянно на связи с ними.
Спустя несколько дней я обратился в Правозащитный центр «Вясна», где рассказал о том, что со мной произошло и происходит. Позже стало известно об отъезде Михалевича. К сожалению, я не имел второго действующего паспорта, как он, да и бежать, осознавая, что побег может стать причиной возвращения в СИЗО Натальи Радиной, других, находящихся под подпиской, угрозы в адрес семьи, не позволяли найти легкий и быстрый ответ, на вопрос, что делать?
На следующий день после побега Наташи Радиной, мне позвонили из КГБ, приказали оставаться дома и выйти в интернет. Каждые полчаса мне звонили, проверяя, не сбежал ли я. Наверное, думали, что побег буде носить массовый характер. Требовали звонить всем и спрашивать, где журналистка.
Конечно, я никому не звонил и был очень рад, что Наташе удалось обвести КГБ вокруг пальца.
